Был такой немецкий поэт Райнер Мария Рильке, жил он в конце позапрошлого - начале прошлого века. Этот великий немецкий поэт любил Россию и несколько раз приезжал сюда. Писал он и по-русски - эти стихи, честно сказать, доставили мне неслыханное наслаждение. Для примера приведу несколько, в точности сохранив орфографию подлинника. Представьте себе, КАК это читал немецкий поэт, плохо говорящий по-русски! (Читать это следует, непременно с немецким акцентом, вслух, или по крайней мере - шевеля губами, как это делают читающие по складам дошколята или неграмотные старухи. :) Не подумайте только, что я опубликовал здесь это для того, чтобы поиздеваться над великим германцем. Отнюдь нет! Тем более, что томик переписки Райнера Марии Рильке с Мариной Ивановной Цветаевой - был когда-то одной из любимейших моих книг (был, потому что теперь я стихов практически не читаю. И не пишу...) Мне, почему-то кажется, что от неграмотности автора - ПОЭЗИИ в этих строках меньше не стало… Наоборот! Некоторые строки звучат так трогательно! Так что, когда речь заходит о поэзии - дело не в языке… Первичен - дух! И любовь к языку, которого может быть даже хорошо и не знаешь, или забыл…

СТАРИК

Все на полях: избушка уж привык
к этому одиночеству, дыхает
и лаская, как няня, потушает
плачущего ребёнка тихий крик.

На печке, как бы спал, лежал старик,
думал о том, чего теперь уж нет, -
и говорил бы, был бы как поэт.
Но он молчит; даст мир ему господь.

И между сердца своего и рот
пространство, море…уж темнеет кровь
и милая красавица любовь
идёт в груди больш’ тысячи годов
и не нашла себе губы, - и вновь
она узнала, что спасенья нет,
что бедная толпа усталых слов,
чужая мимо проходила в свет.

Полдень, 7 декабря 1900

ПОЖАР

Белая усадьба спала,
да телега уехала
в ночь, куда-та, знает бог.
Домик, одинок, закрылся,
сад шумел и шевелился:
после дождя спать не мог.

Парень смотрел ночь и нивы,
То летел, не торопясь,
между ними молчаливый
неоконченный рассказ.

Вдруг он замолк: даль сгорела
Ведь и небосклон горит…
Парень думал: трудно жить.
Почему спасенья нет? -
Земля к небесам глядела,
Как бы жаждала ответ.

5 декабря 1900

ПЕРВАЯ ПЕСНЯ

...Вечер. У моря сидела
девочка, как мать сидит
у ребенка. Она пела,
и теперь она слышит
его сонное дыханье;

видев мир и упованье,
улыбается она:
не улыбка - это сиянье,
праздник своего лица.

Дитя будет точно море
трогать даль и небеса, -
гордость твое или горе,
шопот или тишина.
Берег его только знаешь,
и сидеть тебе и ждать...
То и песну запеваешь,
и ничем не помогаешь
ему жить и быть и спать.

29 ноября 1900, Шмаргендорф

УТРО

И помнишь ты, как розы молоды,
когда их видишь утром раньше всех,
все наше близко, дали голубые,
и никому не нужно грех.

Вот первый день, и мы вставали
из руки Божья, где мы спали -
как долго - не могу сказать,
и то что было очень мало, -
и мы теперь должны начать.

Что будет? Ты не беспокойся,
да от погибели небойся,
ведь даже смерть только предлог;
что еще хочешь за ответа?
да будут ночи, полны света
и дни сияющего света
и будем мы и будет бог.

6 декабря 1900

* * *

Я так устал от тяжбы больных дней
пустая ночь безветренных полей
лежит над тишиной моих очей.
Мой сердце начинал как соловей,
но досказать не мог свой слова;
теперь молчанье свое слышу я -
оно растет как в ночи страх
забытого умершего ребенка.

11 апреля 1901

* * *

Я так один. Никто не понимает
Молчанье: голос моих долгих дней
И ветра нет, который открывает
Большие небеса моих очей…
Перед окном огромный день чужой
край города; какой-нибудь большой
лежит и ждет. Думаю: это я?
Чего я жду? И где моя душа?

11 апреля 1901