Бонсаи. Моя крохотная вивиана
(Гипотеза о происхождении одной критической статьи
или Хроника архивного расследования)
Н. Гумилев. "Огненный столп"
– сборник стихов. Издание "Petropolis", 1921.
"Фарфоровый Павильон" – китайские стихи.
"Мик" – африканская поэма. "Тень от пальмы" –
рассказы. Посмертный сборник.
Издательство "Мысль". 1922 г.
Стихи Гумилева для
"Сильных, злых и веселых, Убивавших слонов и людей, Умиравших от жажды в пустыне, Замерзавших на кромке вечного льда"1
"Муза Дальних Странствий" – любимейшая из муз поэта. В его стихах нас поглощает соль южных морей, пески пустынь, пальмы оазисов, Африка с ее бесчисленными племенами, так странно звучащими на русском языке, и южная изумительная Азия – Китай, Индо-Китай, Персия. Правда, это Африка негусов, а Китай богдыханов, ибо автор неисправимый аристократ, но его экзотическая романтика звучит и не забывается и напряженно зовет к недостигнутой цели. Ведь, может быть, теперь, в пламенной буре революции
"Когда вокруг свищут пули Когда волны ломают борта",больше, чем когда бы то ни было надо знать,
"Как не бояться, Не бояться и делать что надо".
Рассказы Гумилева слабее, в них мы находим слишком явное подражание Эдгару По. Слабее и посмертный сборник, куда несравненно менее одаренные ученики поместили зачастую довольно безвкусные корнетские мадригалы, которые лучше бы оставить до полного собрания сочинений2. Но все же ясный и бесстрастный эстетизм поэта, радостно принимающий всякую жизнь, чувствуется и в этих произведениях. "Мне отрубили голову", – снится ему в одном из рассказов: – "и я, истекая кровью, аплодирую уменью палача и радуюсь, как это все просто, хорошо и совсем не больно"3. К несчастью, сон оказался вещим. Значение Гумилева и его влияние на современников огромно. Его смерть и для революционной России остается глубокой трагедией. И никто, надеюсь, не повторит вслед за поэтом: "Как все это просто, хорошо и совсем не больно".
В. И.
Печ. по: Сибирские огни. 1922. № 4. С.197.
Автор рецензии – Вивиан Итин.
1 Из стихотворения Гумилева "Мои читатели".
2 Имеется в виду стихотворение Гумилева "Мадригал полковой даме".
3 Из рассказа Гумилева "Африканская охота"
Оценить стиль, тон и message этого послания Вы можете сами, исходя из Ваших политических, этических и нравственных убеждений. Меня же заинтересовал вопрос: кто является автором этой статьи? Кто же это, интересно, в 1922 году подписался в контексте ТАКОЙ статьи ТАКИМИ инициалами – В.И.?
– Вивиан Итин.
Странное имя. Или псевдоним?
И я, вдруг, вспомнил, что был в те времена такой писатель – Ильин, жил он в конце XIX – начале XX века, писал в основном на политико-экономические темы. Довольно успешный был писатель… Думаю, самый успешный писатель тысячелетия – судя по тиражам, за исключением Синоптиков, разумеется. Так вот, я подумал, что это он и был этим Вивианом. Почему – Вивиан? Ну, это довольно просто. Этель Лилиан Войнич – автор знаменитого в своё время романа "Овод". Роман этот повествовал о жизни и смерти, а также сложных взаимоотношениях революционера Овода и его отца – католического священника. Я не знаю подробностей, поскольку этого романа я не читал. Помню, что кажется, в конце книги Овод погибал. (Сейчас я заглянул в энциклопедию и узнал, что был ещё, оказывается и роман "Овод в изгнании"). Так вот, сомнений в том, что это была одна из любимых книг писателя Ильина, у меня нет. В одном из фильмов про Ленина, помнится, Крупская эту книгу больному Ленину читала. А вот почему, исходя из этой логики – Итин, а не Этин, к примеру? Тут, надо сказать, я надолго затормозил. А потом понял. Это же элементарно, Ватсон! Не Итин, а Инин! Инин, он хотел написать, но не мог! Потому что Надеждиным он никогда, по-моему, не подписывался. Да и эти имена: Вера, Надежда – были для него поповской болтовней, он никогда не верил и ни на что не надеялся… Тут возникает вопрос, какова история происхождения его самого знаменитого псевдонима. Кто была та Лена? Или он вправду взял себе имя – в честь расстрела?
Инесса умерла в 1920. Неужели он, как Грозный, после смерти жены – остервенился. Или всегда такой был? Не жалел ни царей, ни поэтов, да и никого он не жалел. Вивиан. Что-то есть вивисекторское, да? "Мы не можем целовать руку, поднятую против нас!" – так, кажется, он сказал о Гумилеве. Крылатая фраза! Только вот эта писулька, про которую здесь идет речь, она не крылата, она вообще не умеет летать, она как жаба. И стоит ли удивляться тому, что в том же 1922 году началось то, что мы видели в фильме Сокурова "Телец". То, чего никому не пожелаешь. То, что заставляет, не смотря на то, что я его ненавижу, – жалеть этого человека. А у нас в Омске он все же стал ...Любиным – он стоит на Любинском проспекте (бывшей улице Ленина). Пусть стоит... и думает.
Примечания
Гумилев Николай Степанович (1886-1921) – замечательный русский поэт времен "Серебряного Века русской поэзии", отважный воин (участник I мировой, награжден двумя Георгиями), исследователь Африки, создатель Цеха Поэтов, один из основателей поэтического течения – АКМЕИЗМА, первый муж великой русской поэтессы Анны Андреевны Ахматовой (своей первой жены :) и, наконец, отец Льва Николаевича Гумилева – создателя замечательной теории пассионарности, отсидевшего, по его собственным словам – один раз за папу, а второй раз за маму, и, (к слову) в этом печальном образе (ЗеКа) строившего городок Нефтяников в нашем замечательном городе (Омске). В 1921 г. Николай Степанович Гумилев был обвинен в участии в контрреволюционном заговоре и тогда же расстрелян. Реальное участие Гумилева в заговоре опровергают многие исследователи. Скорее всего, Николай Степанович был убит за сам факт своего существования в условиях диктатуры в России. Если Вы хотите подробнее узнать о жизни и творчестве Н.С. Гумилева, то рекомендую Вам посетить сайт: http://www.gumilev.ru
Ильин, Тулин, Карпов, Ленин и множ. др. – псевдонимы Владимира Ильича Ульянова (1870-1924) – вождя, диктатора начального периода диктатуры пролетариата (1917-1924), сосредоточившего в своих руках все рычаги государственного управления; отошел (или/и) фактически был отстранен от власти в результате тяжелого заболевания.
Инесса – Инесса Арманд (Елиз. Фёд.) (1874-1920) – видный деятель периода диктатуры пролетариата, по неофициальным источникам – возлюбленная В.И. Ульянова (Ленина).
Лена – ? Псевдоним "Ленин" был якобы взят В.И. Ульяновым в честь Ленских событий 4(17) апреля 1912 г – расстрела царскими войсками шествия забастовщиков на Ленских золотых приисках.
Люба – дочь Омского генерал-губернатора, в честь которой назван Любинский проспект в Омске, переименованный потом в улицу Ленина. В новейшей истории проспекту возвращено историческое название. А Любе там поставлен памятник через дорогу, напротив памятника Ленину. (есть еще и третье лицо в этой композиции... т-с-с! но он в подполье :) – см. здесь
Надежда – Крупская Надежда Константиновна (1869-1939) – видный деятель периода диктатуры пролетариата, жена Ленина.
Синоптики – имеются в виду авторы канонических Евангелий: Матфей, Марк, Лука и Иоанн.
Понять расстрел Гумилева можно, принять – смогут не все. Но понять или тем более принять пляску Витта на гробе покойного поэта с выкриками угроз в адрес "таких же" – невозможно. Хотя название этому есть – дегенерация. Что, к сожалению, и произошло. Аристократы духа – они и в голодном Питере остались аристократами, жуя пайку четвертой категории и запивая морковным чайком, а потомственный дворянин с университетским образованием, поселившись во дворце – стал плебеем. Не вождем плебеев, а плебеем – вождем народа. И я не говорю о том, что он там жрал икру или мед, когда другие голодали – это анекдот, я думаю, он был гигиеничен, аскетичен и прагматичен. Но он посеял зубы дракона, которые так скоро дали обильную кровавую жатву. Может быть, кто-нибудь думает, что эти зубы не выкорчеваны до сих пор? Их нет! Мне просто повезло – в начале ХХI века отыскать такой раритет. На приоритет, впрочем, не претендую – это не упрек, а память о времени оно
ЛИТЕРАТУРА
1. Николай Степанович Гумилев: PRO ET CONTRA/ Сост. Зобнин Ю.В. –СПб: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1995. С.484-485,665.
2. Венедикт Ерофеев. Моя маленькая лениниана – см., например, в библиотеке Мошкова )
11.05.2004 11:15pm
Записки визионера
А может, было всё не так,
А может, было всё иначе,
Провидеть времени исток
Неразрешимая задача.
- А.Азин
Поскольку, как всякий русский, который сначала юзает прибор, а потом начинает читать "инструкцию по эксплуатации", я сначала запостил этот текст на сайте, потом разослал приглашения разным уважаемым мною людям, и только потом нажал кнопку ПОИСК в браузере, то результат, естественно, был таким, каким его и нужно было ожидать – осрамился… Но не смутился. Поскольку предвидел это заранее. Что я предвидел? Ну, что найдется этот Вивиан Итин. Найдется какой нибудь хмырь, «…который прожил долгую порядочную жизнь, имеет взрослых детей, пьет по утрам здоровый кофе "Желудин" и пописывает в учрежденской стенгазете под псевдонимом "Антихрист"» (цитата из "Золотого теленка"). Хмырь оказался, однако, не хмырем, а предтечей советской фантастики. Человеком пострадавшим, имя которого, до сих пор не вышло из под покрова тайны – погиб он в 1938, или в 1945 г? На сайте русской фантастики (http://bvi.rusf.ru) пишут: дата смерти сфальсифицирована НКВД и даже усматривают в его стихах четвертое измерение:
РЕЧЬ ЛЕНИНА
1.
(1918 год. Чрезвычайный Съезд. Тихо.
Чичерин. Брест).
Тревоги никто не подавит.
Тихо.
(Лань и удав).
Лайковой лапой зажаты
Мохнатые глотки солдат.
В колонном зале лозунг:
"Не грызите семечек".
В дипломатической ложе
Дипломатический френч:
Let us go...
Вши.
Вымыться лень...
скотине.
А ЛЕНИН
ВЫШЕЛ
ВЕСЕЛЫЙ
(как именинник?!).
2.
Трудно сказать...
человечий это голос,
Или гудит стосильный дизель?
Ясно –
в стальном и голом
Черепе
взрыв на взрыве.
Сдвинулись и помчались –
(Вот оно: четвертое измерение!)
Капитан
Коренастый
Отчалил
В океан
Ненастный
Времени.
И ясно –
(мы видим сами!)
Над Рейхстагом
В Берлине –
Красное Знамя!
3.
А в сущности – говорил, как в школе:
"Тильзитский мир". "Борьба классов".
Но он весь
был из нас,
И мы из него:
Как ветер
и море,
И волны.
(Председатель встал. Черная кожаная
куртка на красной фланельке. Глаза в
глаза: – "Кто за?". Гимнастерки. Две
трети. Направо треть: здесь рука, там
рука...).
Кончено.
Крепки и точны
Наши подписи,
Ленинская точка.
Вивиан Итин "Вьюжные дни", 1925
Это не четвертое измерение, а трезвый логический анализ (безусловно, неординарного человека) – провИдение, что ли, а не провидЕние... Чего тут нельзя было предвидеть? Рейхстаг в Берлине? Он и в 1918 году рейхстагом был. Войны с Германией? Да это, скорее всего, сказано в контексте мировой революции. Отсюда и красное знамя. УВИДЕТЬ можно все что угодно. Дело тут в интерпретации. А вот КАК можно интерпретировать, ответ на это дает история (далее следует цитата из биографии Вивиана Итина на сайте русской фантастики (http://bvi.rusf.ru/bibli/bi001.htm):
"…В 1922 году издана не только "Страна Гонгури"; в журнале "Сибирские огни" публикуется пьеса "Власть", а также стихотворения, рецензии, в том числе на творчество Н.Гумилева: "Значение Гумилева и его влияние на современников огромно. Его смерть и для революционной России останется глубокой трагедией". Эти слова Итина станут в 28-м году аргументом для обоснования политической неблагонадежности редакции "Сибирских огней" – редакции, с которой Вивиан Азарьевич связывает свою судьбу.
Такое цитирование напоминает мне замечательный прикол, стоящий эпиграфом к одному из разделов библиотеки Мошкова: "Было бы величайшей ошибкой думать" В.И.Ленин, ПСС, т.41, с.55. Прочтите рецензию (в самом начале этой страницы) и тогда ответьте сами на вопрос, какой подтекст скрывается за выделенными словами? Если Вы не можете ответить, то за В.И. скажу я: "Значение Гумилева и его влияние на современников огромно. Его смерть и для революционной России останется глубокой трагедией". Поэтому правильно, что его расстреляли!
Вот что подразумевалось в той зловещей рецензии. А вот следующее предложение в том абзаце – это уже насмешка истории. Жуткая насмешка. Важно КТО тебя будет интерпретировать: "аристократы" или "пролетарии" духа. Духа ! Рецензия на сборник Гумилева – она тоже не на "пролетариев" должна была наводить ужас. Я знаю, Вы мне скажете: Зачем так жестоко говоришь ты, защищая своё "открытие?", про человека хорошего, провидца, человека честного и смелого (это так... Опять процитирую оттуда же – с сайта русской фантастики http://bvi.rusf.ru/bibli/bi001.htm ) :"…30-е годы. Время "черного ворона". Удивительно, что в эти годы В.Итин пишет стихи, которые легко можно было расшифровать; удивительно и то, что их печатают:
Я только раб тирана олимпийца, Прикованный к скале кавказских гор, И мой палач – пернатый кровопийца, Опять на мне покоит хищный взор...
Когда-то Вивиан Азарьевич в письме к Максиму Горькому процитировал самого Горького: "Но я был храбр, решил дойти до конца страха". Только этим можно объяснить смелость подобных поэтических высказываний. Они повторялись. Так в журнале "Сибирские огни" Итин печатает главы романа, оставшегося незаконченным, "Конец страха" ("Ананасы под березой" и другие). Под видом перевода из Эдгара По в роман включены такие строки:
Шуты украли образ Бога, И странно озарен им ад. Марионетки! Как их много! Идут вперед, идут назад... По приказанью некой вещи – То знаменитый режиссер, Парящий в бездне дух зловещий, Из бездны свой бросает взор. Как кондор, в глубь скалистых трещин... Но вот средь сборища шутов, Исчадье мутных злобных снов, Встает кроваво-красный зверь, Шуты безумствуют теперь.
30 апреля 1938 года В.А.Итин был арестован по обвинению в шпионаже. Постановлением "тройки" УНКВД Новосибирской области 17 октября 1938 г. он осужден по статье 58-6 УК РСФСР и приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 22 октября 1938 года в Новосибирске. Сведений о месте захоронения нет. 11 сентября 1956 года В.А.Итин реабилитирован (посмертно) за отсутствием состава преступления."
Есть информация к размышлению? О, это всё можно толковать совершенно по разному: и "Тирана олимпийца" и "Скалу кавказских гор", а тогда много "толмачей" было, помешаных на революции. Одного нельзя не признать – шуточки это были смертельные... Может Вивиан Азарьевич понимал, что не минует его чаша сия и сам к тому стремился? А может чувствовал свою причастность? Не известно. И вообще, какая мне разница – кто плясал на могиле моего ПОЭТА – Вивиан Итин или его бесноватый божок – В.И.? Но я продолжаю упорствовать в своем заблуждении: я думаю, что рецензию на посмертный сборник Гумилева состряпал именно В.И. Ленин и опубликовал её при помощи своего "подельника" Вивиана Итина. Стиль ЛЕНИНСКИЙ, и аргументация тоже: учение Маркса всесильно, потому что оно верно (Запомнил! Проходили когда-то...) А Вивиан Итин был заложником этого Ленинского автографа, и именно этим объясняются его не "смелые", а "самоубийственные" в то время стихи. Он ведь не был злодеем, он был предтечей советской фантастики, провидцем, и верил, что так надо! И своими глазами увидел – во ЧТО это превращается...
То, как я дешифровал псевдоним Вивиан Итин, это конечно моя личная интерпретация, фантазия так сказать. Майя, майя застилает нам глаза, мы видим то, что хотим увидеть... Смертным не следует создавать себе живых Богов, а Богам – вмешиваться в дела смертных. Как хотите, но я не верю, что эту рецензию написал Вивиан Итин. Хочу просто заметить, что сразу я обратил внимание не на псевдоним (или имя автора ) указанные в монографии, а именно на то, что статья (в книге) была подписана инициалами – В.И. Остается узнать, как она была подписана в подлиннике, и как обычно подписывался Вивиан Итин. Чем я и собираюсь заняться через неделю.
15.05.04 09:19 am
Но нет, я не герой трагический,
Я ироничнее и суше,
Я злюсь, как идол металлический
Среди фарфоровых игрушек
- Н.С. Гумилев
Пришли люди сделанные из белой плоти и красной крови и сломали металлического идола, а по фарфоровым игрушкам так брызнули стальным прутом – одни дребезги полетели… Потому что на их стороне была историческая правота, потому, "что в их учении была живая, горячая, полная экстаза и неги любовь к человеку"
<Далее следует авторское матерное четверостишье, посвященное "таким любителям любви", удаленное автором, ибо сказано: Ничего не начинай во гневе!>
Если автором этой рецензии был Владимир Ильич, то с чего он решил, что может рецензии на стихи писать? Был он человеком высоко образованным, но не культурным, а в восприятии искусства был туп. Ну одна то его строка известна: "В Шуше, у подножия Саяна", дальше правда дело не пошло... Но научил другого, более продуктивного поэта... У того правда ЦПШа была, вместо
университета, но это делу не помешало. Главное подход. И стремление к языкознанию. 
Если Bы всё никак не можете отделаться от стереотипов Советской иконописной школы, то могу предложить вариант современной трактовки образа: желаете стать парикмахером? А я не желаю. Можете сами проделать такой опыт, открыв этот портрет в фоторедакторе и проинвертировав цвета по всем трём каналам. А ЧТО Вы увидите – будет зависеть в первую очередь от вашего возраста, конечно. А то, что изображено на известном историческом фото: в плетеном кресле, в Горках – трудно уже назвать человеческим лицом.
А у Вивиана Итина было – лицо. Хотите посмотреть его фотографии? Только возвращайтесь, пожалуйста.
Фото В.А. Итина на сайте Русской фантастики
Красивый был человек. Отец и матушка. Петербургский университет. Группа сибирских писателей с Максимом Горьким. Полярная экспедиция. Последнее фото писателя – 1938 г.
Вот еще биография (оттуда же): Итин, Вивиан Азарьевич (26 декабря 1893, Уфа – 17 октября 1938, Новосибирск) – русский писатель-фантаст. Детство провел в Крыму, в детском санатории. Учился в Психоневрологическом институте (Петербург), затем с 1913 на юридическом ф-те Петербургского ун-та. Работал в Наркомюсте со дня основания, вместе с правительством эвакуировался в Москву. С 1919 жил в Сибири, куда попал, уехав в отпуск и оказавшись отрезанным от Москвы восстанием белочехов. Член Коммунистической партии с 1920. С 1920 заведовал отделом юстиции в Красноярске, потом был переброшен в Канск, где был, по его собственным словам
"одновременно завагитпропом, завуполитпросветом, завуроста, редактором газеты и председателем товарищеского дисциплинарного суда". С 1922 сотрудничал в журнале "Сибирские огни", был секретарем редакции, потом главным редактором (1928-29, 33-35). Много путешествовал. Арестован в Новосибирске 30 апреля 1938. 17 октября 1938 приговорен к десяти годам без права переписки и расстрелян в этот же или на следующий день. Дата смерти, указанная в КЛЭ (14 декабря 1945), сфальсифицирована НКВД. Дочь – Лариса, выступала как публикатор и текстолог произведений отца. Первые публикации – в газете "Красноярский рабочий" в 1920. Первая НФ публикация – повесть "Страна Гонгури" (1922), первое произведение советской НФ. Повесть возникла из рассказа "Открытие Риэля", написанного в 1916 и после революции принятого М. Горьким в его "Летопись" при посредстве друга Итина Л. Рейснер. Однако рассказ
так и не вышел. Гонгури – имя дочери И., умершей вскоре после рождения. Этапы большого пути, в общем. И тайна, которой скрыты сроки его ухода. Был ли он расстрелян в 1938, или еще 7 лет протомился в тюремных застенках. Щадил ли его до поры до времени Сталин, вероятно знавший о тайне Ленинского автографа? Можно ли найти сейчас на них ответ? И существуют ли какие либо документы, способные раскрыть эту тайну? Я не знаю. Я почитал стихи Вивиана Азарьевича, и не скажу, что они мне понравились, хотя конечно человек рос, и если "РЕЧЬ ЛЕНИНА", несмотря на все свои откровения, – это довольно слабое эпигонство "под Маяковского", то были и другие – более сильные стихи, похожие на других авторов, в т.ч. и на Гумилева. Нет там только одного – высокого косноязычия, которым Бог награждает Поэта. Сравните (хотя в этих примерах и нет косноязычия), просто сравните:
Действительно – жутко, а потом тосковать:
У Гумилева мне нравится лишь половина того, что он написал – мы живем в XXI веке и что-то устаревает навсегда. Но что-то остается. А для поэта большое счастье, если после него остается хотя бы одно стихотворение, одно четверостишье и даже одна строка. И конечно из XXI века смотреть на Гумилева с его таблицами и графиками, пытающегося научить народ писать стихи, слегка смешно. Потому что все время кажется, что лучшие свои стихи он написал вопреки всяким теориям и тем более таблицам. Но у него была одна ученица, у которой получалось – маленькая поэтесса с огромным бантом – Ирина Одоевцева. Она уехала заграницу – здесь началась такая Раздача, а у нее Любовь… Она успела вернуться в Россию в конце 80-х. Сколько ей было тогда? Лет 80? Но она написала книгу "На берегах Невы" – в ней я первый раз прочел фамилию Гумилев. Стихи Гумилева пролежали под спудом более 60 лет. Тяжелый он был этот спуд, совсем не
16 килограммов. Может быть, Гумилев занял свое мест в пантеоне (рядом с Блоком) потому что его расстреляли? (При жизни к его поэзии мнооогие относились иронически). Не знаю. Я так не думаю. Но кто-то может и так думать. Errare Humanum Est. Человеку свойственно ошибаться – так говорили древние. Я все время думал, что это горькая констатация несовершенства человеческой природы. А может, нет? Может быть это – определение Человечности? И, может быть, когда-то самый человечный человек ошибся, отказав себе в праве на ошибку? И еще более ошибся, погрозив пальчиком, издалека погрозив – из Новониколаевска. Стоя на гробу. И История не "пошла" другим путём, а "двинулась"? Я пока не выполнил свое обещание посмотреть в первоисточнике как была подписана рецензия. Но я постараюсь выполнить свое обещание, если это будет возможно. 17.05.04 02:15 pm Но забыли мы, что осиянно В областную библиотеку им. Пушкина удалось попасть мне только сегодня – 24 мая. И, надо сказать, удачно, ибо сегодня отмечался День славянской письменности, и, по такому случаю, митрополит Омский и Тарский отец Феодосий провел в библиотеке праздничную литургию. Потом он вручил орден св. Ольги настоятельнице (директору) этого храма и так и сказал, что мы присутствуем в настоящем храме науки и культуры. И мне бы очень хотелось присоединиться к этим словам, ибо выразил он мнение многих (намеренно или случайно) побывавших на этом празднике. Помолившись совместно с собравшимися, хотя я совсем не богомолен, но усердно осеняя себя крестным знамением при упоминании имен Кирилла и Мефодия, я совсем окреп духом, мысленно думая: какой хороший знак! И отправился за доказательствами для моего, запоздавшего лет на 80, журналистского расследования.
Честно говоря, результаты, которые я получил, неоднозначны и вряд ли годятся для серьезного научного исследования. Но я так и писал в подзаголовке статьи, что это – всего лишь ГИПОТЕЗА. Обратимся к фактическим материалам: В 1922 г. в Новониколаевских «Сибирских Огнях» появляется новый сотрудник Вивиан Итин. В № 1 за 1922 г. публикуется его стихотворение «Кто смерть видал». Оно подписано полным именем – Вивиан Итин. Далее, уже в № 3 за тот же год, напечатаны ещё два его стихотворения: «Солнце Сердца» и «Медуза». Подписаны они уже по-другому – В. Итин. В этом же номере публикуется рецензия на журнал «Пролетарские побеги» «Японская политика в Сибири», тоже – В. Итин. Наш № 4. Пьеса «Власть: представление в одном действии», подписано – Вивиан Итин.
Наконец, наша рецензия на сборник Н.С. Гумилева «Огненный Столп». Подписано – В.И. Интересно рассмотреть весь раздел «БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПРАВОЧНИК», где была опубликована эта рецензия: Рецензия первая: Келлерман. «9-е ноября» – роман. Государственное издательство. Москва, 1922 г. Перевод с немецкого С.В. Крыленко. 390 стр. Бернгард Келлерман пытался в художественной форме вскрыть гниль правящих классов Германии и причины рождения «людей ноября»… К сожалению, мне лень набирать эту лабуду... Нас интересует здесь только то, что эта статья подписана – В. Итин. Кстати, здесь обнаружилось ещё и красное знамя в Берлине, правда, не над рейхстагом, а над русским посольством:
«… Вот отрывок из описания того впечатления, какое произвел в императорском Берлине красный флаг, взвившийся над русским посольством. "Далеко виднелся красный флаг и возвещал победу русского народа над самодержавием виселиц, семихвосткой и свинцовыми рудниками, над бесконечным морем берлинских домов сияло развевалось красное знамя…"» В. Итин Рецензия вторая: Уптон Синклер. «Джимми Хиггинс» – роман. Перевод с английского М.А. Дьяконова. Государственное издательство. Петербург.328 стр.
Русская критика еще недавно относилась довольно пренебрежительно к американской литературе. В «энциклопедическом словаре» помещен возмутительный отзыв о Джеке Лондоне – авторе «Мартина Идена» и «Смирительной рубашки». Об Уптоне Синклере мы узнали только после революции. Современный рост интереса к новой американской литературе вызывается тем, что американские художники слова ярче других отразили чудовищный процесс классовой борьбы, угнетения пролетариата и развития его сил. Действительность же сильнейшей из капиталистических стран невольно вложила в их картины марксистские выводы. Джимми Хиггинс – маленький социалист, настоящий пролетарий, настоящий рабочий.
Во время войны социалистическая организация его городка под влиянием французского золота, пришедшего на заводы Грэнича через Россию, и германских марок, раздаваемых агентами кайзера, распалась. Однако Джимми один из немногих, остался верен своему знамени. Он непримирим по отношению к боссам и вместе с товарищем Биллем, бродя по великой стране, проповедует идеи саботажа и разрушения: подсыпайте наждаку в подшипники, забивайте медные гвозди в стволы фруктовых деревьев, плюйте в подаваемые кушанья. Но наконец и перед Джимми встает вопрос: что лучше, победа Германии или Антанты? Джимми решает в пользу Антанты. Он добровольно отправляется на войну и сражается храбро. Выбор Джимми был верен только на короткое время: Германия разбита и его, социалиста, посылают драться с большевиками в Архангельск. Там сержанта Джимми уличают в измене и агитации среди войск и, безвестным мучеником, он гибнет в царской тюрьме от рук демократических палачей.
В этот сюжет автором вложены поразительные картины. Некоторые из них, например оскопление миллионера Ласи Грэнича, пытки Джимми в архангельском застенке, посещение Джимми английским королем в госпитале – заставляют читателя трепетать от безумной гнили гибнущего, но еще живого и грозного, мира рабовладельцев. Язык автора производит неизгладимое впечатление своей эпической, библейской простотой. В настоящее время роман Уптона Синклера «Джимми Хиггенс» выходит вторым иллюстрированным изданием в Москве. В.И. Почему этот текст может быть приписан перу Владимира Ильича, а не Вивиана Азарьевича? 1. Германские марки, щедро раздаваемые агентами кайзера – оставим на откуп Зигмунду Фрейду. 2. Насколько я помню: Джек Лондон, наряду с Этель Лилиан Войнич был в числе любимых авторов Ленина.
3. Фраза из последнего абзаца – о «библейской» простоте языка автора. Я сомневаюсь, что бы в 1922 г. так выразился В. Итин. Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. 4. И последний абзац – поразительная осведомленность провинциального журналиста. Рецензия третья. Её вы уже читали – это рецензия на посмертный сборник стихов Н.С. Гумилева «Огненный столп». Мы рассмотрели варианты “За” – PRO, так сказать, теперь давайте рассмотрим варианты “Против” – CONTRA.
В следующем № 5 за тот же 1922 г. в разделе «БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПРАВОЧНИК» публикуется уже целый ворох рецензий подписанных В.И. Странно только, что все они посвящены свежим столичным изданиям. С чего бы такая оперативность – в уездном городе Н? Хотя, не надо забывать, что гражданская война уже отгремела, и уездный город Н. был уже не только Новониколаевском-на-Оби, но потихоньку становился и Новосибирском-на-Транссибе. Вообще, я заметил, что в этом разделе сотрудники часто подписывались лишь инициалами, что и не удивительно, поскольку это были всего лишь рецензии. Я уже собирался заканчивать эту статью и думал, что же написать в резюме. Были ли знакомы Вивиан Итин и Владимир Ленин? Я надеялся получить ответ из статьи В.А. Итина «Я видел Ленина» из № 1 всё тех же «Сибирских огней» за 1934 г., но это оказалась не статья, а стихотворение, по содержанию напоминающее вышеупомянутый стих «РЕЧЬ ЛЕНИНА».
В принципе могли и встречаться… Из биографии Итина известно, что работал он в Наркомюсте с момента основания, и вместе с правительством эвакуировался в Москву. Ленин мог узнать о существовании В. Итина также, получив свежий сибирский журнал, например, № 1 или № 3 за 1922 г. И мог задумать эту адскую проделку. Так вот, я уже собирался заканчивать эту статью, когда в том же № 4 за 1922 г. (С.179 – 181) наткнулся на не менее любопытную рецензию и не могу отказать себе в удовольствии процитировать её (как уже обещал, потом размещу скан подлинника): Революционные очерки А.Н. Буйских. Новониколаевск., 1922г., Цена 1р75к., 143 стр., Тираж 3000 экз.
Книжка издана опрятно. Четкая, крупная печать. На обложке рисунок, изображающий часть крыши, две дымящиеся трубы, цепи, солнце и две фигуры, крестьянина с косой и рабочего с факелом. Ничего бы и обложка… но «художник», рисовавший обложку, не справился с задачей, – лицо у рабочего похоже на лицо человека, который только что сбежал из сумасшедшего дома и это портит внешний вид издания. Лучше бы воздержаться от таких рисунков на обложках пролетарских книжек. В предисловии от издательства говорится, что автор книжки рабочий-революционер, воспитание и образование получил только в институте самой рабочей жизни и революционной борьбе и это заставило нас отнестись к ней с особенным интересом и вниманием. Мы подошли к ней не с обычным критерием строгих требований, а с особой меркой, как к первому робкому проявлению рабочего публицистико-литературного творчества в Сибири. Мы твердо помним заповедь: “не угашайте духа”…
Автор – безусловно самородок. Бойко владеет пером. За словом в карман не лезет. Книга написана развязным смелым языком рабочего “трибуна”, который не стесняется ни формой выражений, ни законами обязательной для всех логики. Он дает простор вольному течению своих легкокрылых мыслей – слов. Для автора, как “трибуна”, важно сказать то, что он думает и он говорит звучно и хлестко, – важно убедить других в своей правоте, важно заразить своим настроением и он, наверное, с успехом достигает своих целей на трибуне. И в книжке есть этот революционный пафос, есть и своя внутренняя, не от разума, а от нутра, исходящая правда, есть своя искупающая искренность.
Книжка читается легко, с интересом. Она создает у читателя довольно яркое представление об авторе, как о законченном типе цельного, наивного революционера рабочего времен стихийных рабочих движений, для которого – бунт – родная стихия, для которого делать революцию – профессия. Он не умеет мудрствовать лукаво, не умеет учитывать всю сложность политической борьбы, упрощает ее, верит только в стихийные силы рабочей массы, в руководящую, организующую силу ее вождей, сиречь в себя. И там, где автор действительно не мудрствует, не пытается обобщать и об’яснять события и явления рабочего движения и революционной борьбы, не пытается принять на себя роль историка или экономиста, где он просто рассказывает о том, что видел и пережил, он силен. В этой части и книжечка ценна.
Кто хочет узнать о зверствах в белогвардейских застенках Колчаковского периода, кто хочет узнать от очевидца и участника о некоторых героических и трагических моментах борьбы за Советскую власть в Сибири, тому мы рекомендуем прочесть книжку тов. Буйских, она даст ценный фактический материал, воспроизведет в памяти угасающие образы недавно минувшего. Но, коль скоро автор от описаний, того что видел и пережил, переходит к об’яснениям и оценкам и пытается нарисовать целую картину эпохи, написать целый очерк революционно-рабочего движения, то сразу-же становится безнадежно слабым и “проявляет” не только “грамматическую” безграмотность, но еще в большей мере безграмотность политико-экономическую. Из его слов вытекает, что если бы большевики во всем его слушались, не говорили ему:
«осади назад», «не обливали его грязью», (а какую грязь на него выливали, об этом автор дипломатично умалчивает), то, пожалуй, Советская власть в Сибири и не пала бы в 1918 году, чехи были бы разбиты в самом начале, а товарищи черемховцы, возглавляемые товарищем Буйским, спасли бы от белогвардейщины всю Сибирь. Вообще товарищ Буйских в истории революционного рабочего движения в Сибири отводит себе очень и очень крупную роль. Своему «я» он придает решающее значение, всем остальным, в том числе и партии РКП в целом, он отводит второстепенные роли, свое «я» он выставляет всюду, кстати и не кстати, отчаянно афиширует и это, мягко выражаясь, нескромность, обесценивает в значительной мере его книжку. Пролетарское "я", его обнажение и выявление, постольку может быть интересно и ценно для читателя, поскольку мы характеризуем своим "я" рабочую массу, поскольку концентрируем, кристаллизуем в своем "я"
потребности, интересы и цели рабочей массы, ее желания, думы и действия и являем новый мир трудового самоощущения и жизнедеятельности. Товарищ Буйских, мимоходом, бросает тяжкие обвинения своим товарищам по руководству революционной борьбой рабочих, что они будто бы, втянув рабочих в борьбу, в критический момент все скрылись и оставили рабочих, а он один вернулся к рабочим. Что это такое?.. Бессознательная фраза или намеренное желание кого-то лягнуть, на кого-то кивнуть, кого-то перед кем-то дискредитировать?.. Это, прежде всего, недобросовестное искажение фактов, это опять построение вывода на шатком основании отдельных случаев, обобщение отдельных фактов, близорукость, неумение из за кустарников видеть лес.
Товарищ Буйских лучше, чем кто-либо другой, знает, что в застенках Колчаковского периода, вождей рабочей массы погибало в процентном отношении значительно больше, чем рядовых рабочих, что вожди рабочей массы более рисковали жизнью, попадая в застенки, чем рядовые бойцы, что белогвардейцы, случалось, выпускали из застенков рядовых рабочих, попадавших и с оружием в руках, вождей-же рабочих уничтожали. Это обстоятельство как-то ускользнуло из поля внимания тов. Буйских.
В заключение скажем: Издание «Клич» оказало плохую услугу и рабочему классу в целом и товарищу Буйских, выпуская книгу «Революционные очерки», не подвергнув её предварительному корректированию и серьезному редактированию в чисто грамматическом отношении. Книжка пересыпана безграмотными фразами, настолько безграмотными, что вчуже становится стыдно за такую безграмотность издания. Следует всетаки помнить всякому, уважающему литературное слово, издательству, что ошибки, допустимые с агитационной трибуны в устах доморощенных ораторов, не могут быть допустимы и терпимы в печатном слове, тем более, пролетарского писателя. Бедный, бедный тов. Буйских. Чувствую я, что не дожил он до 1937 года, а задолго до того поехал, куда нибудь на Соловки, и не в качестве паломника… Интересен автор этой статьи, сшивший такое «дело» из простой журнальной рецензии. Он тоже подписался инициалами. Какими? А вам стиль этого рецензента никого не напоминает? "Товарищ Буйских, товарищ Буйских, товарищ Буйских..." Автора рецензии словно распирает от собственной "грамотности" и "политподкованности", он явно от этого тащится, хотя порой выбраться не может из собственных словесных пируэтов. Кто бы это мог быть такой? Не помните старых советских фильмов? Ещё подскажу: – А что думает Жюков? Эта рецензия подписана инициалами – И.С. Да, выражаясь языком пролетарским: жили-были два друга – колбаса и Эрик Берн (именно в том смысле, как это перевел В. Пелевин в романе «Жизнь насекомых» :) 24.05.04 9:01 pm
О, пожелтевшие листы Затягивающее это оказывается дело – нюхать пыль библиОтек. Их пыль действительно пьянее, чем наркотик :) Продолжил я наше расследование и вот что нашел. Честно говоря, я планировал сегодняшний поход в библиотеку целиком и полностью посвятить поискам таинственного И.С., также фигурирующего в нашем замечательном
ЧЕТВЕРТОМ номере. Так вот, человека с такими инициалами в первых четырех номерах журнала «Сибирские огни» не обнаружилось, за исключением Степана Исакова (в № 2) в статье «Две утраты». Но это был его некролог, панихида по ушедшему собрату – литератору. И, если уж быть до конца честным, еще я нашел фамилию И. Сурнов – имя его помещено в рекламном отделе (нашего ЧЕТВЕРТОГО номера) о выходе в свет литературной газеты «Советская Сибирь». Но, ни в 1922 г., ни в 1923 г. этот автор на страницах «Сибирских Огней» не появлялся! По крайней мере, полным именем или фамилией не подписывался. Забыл сказать, что «Сибирские Огни» начали выходить как раз с 1922 г., так что вероятность того, что Ленин читал новый сибирский журнал, мне представляется весьма высокой. Первый номер вышел в марте 1922 г.
Что ещё накопал? О, это нечто примечательное! В том же № 4 обнаруживается еще и «Открытое письмо авторам»:
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага
Н.С. Гумилев
О, как радостно жутко было
По невидимым тропам шагать!
В.А. Итин
Ведь где-то есть еще поэзия,
Есть бесконечная весна.
И голубая Полинезия,
И голубая тишина.
В.А. Итин
Только слово средь земных тревог
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово – это Бог.
Н.С. Гумилев
В стенах вечерних библиОтек,
Когда раздумья так чисты,
А пыль пьянее, чем наркотик!
Н.С. Гумилев
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО АВТОРАМ
Нашей редакцией был получен ряд литературных произведений главным образом, из столицы, – уже напечатанных их авторами в других органах печати. Поэт Клычков передал лично члену нашей редакционной коллегии, стихотворение “Русь”, Напечатанное в столичном журнале, Г. Пентиков прислал несколько стихотворений, помещенных им в сборнике «Лирень». Некоторые авторы, подобно Хлестакову, считают себя в праве делать предложение нескольким редакциям, (Анне Андреевне и Марье Антоновне). Так поэт Ив. Шершнев передал нам ряд стихотворений, которые в то же время начали появляться в других провинциальных журналах. Повидимому, подобный способ «перепечатки» авторами своих произведений практикуется в широких размерах вообще: так в №4 – 1922 журнала “Красная Новь” мы читаем стихотворение О. Мандельштама.
“Уничтожает пламень Сухую жизнь мою”,
напечатанное в журнале “Рудин”, издававшемся в Петербурге в 1915 – 16 годах. Таких фактов мы могли бы указать не мало, но пока не считаем нужным опубликовывать всех гоголевских женихов. До сих пор, как нам кажется, редакции нашего журнала удалось благополучно избежать невольного незаконного двоеженства – частью случайно, частью потому, что гоголевские женихи не всегда побеждали наши сердца.
Но все-же считаем необходимым решительно просить всех, и столичных и не столичных поэтов и писателей, присылать рукописи лишь тогда, когда они сочтут наш журнал достаточно достойной трибуной для своих литературных выступлений. Не поднимая вопроса об этической стороне подобных поступков и полагая, что в этом, может быть, сказывается просто обычное олимпийское пренебрежение столицы к глуши или желанье “подработать” на нашей неосведомленности и невежестве, мы зовем и другие провинциальные журналы начать решительную борьбу с подобными явлениями. Мы хотим одного: чтобы наш журнал имел оригинальный лик. Поэтому просим авторов, присылающих для тех или других целей в наше издательство уже напечатанные рукописи (или переданные в другие редакции) делать по этому поводу точные указания.
Думаем, что это необходимо не только для защиты интересов издательства и читателей, но и для практического осуществления авторского права.
Редакция журнала “Сибирские Огни”.
Выделение – мое (автор)
Что это? Бунт на корабле? Совпадение?
Перейдем к № 5 за тот же 1922 г., и на сем завершим, наверное, наше исследование. Как я уже ранее говорил, в отделе рецензий этого номера обнаружился целый ворох рецензий подписанных В.И. Одна из них – примечательна. Это рецензия на следующую книгу вышеупомянутого Эптона Синклера. Приведем ее полностью: Эптон Синклэр (Upton Sinclair). Сто процентов – роман. Госиздат. “Всемирная литература”, 1922 г.
Роман “Сто процентов” является логическим дополнением «Джимми Хиггенса» (См. “Сиб. Огни” № 4), в зарисовке капиталистического мира. Сам автор называет своего нового героя – Питера Геджа – Джимми Хиггинсом белым. Джимми Хиггинс – красный – рядовой коммунист. Питер Гедж – рядовой шпик, провокатор, – необходимый рычажок буржуазного гнета. Мы знаем, что Джимми Хиггенс кончил свою жизнь в страшных мучениях, в борьбе с “Железной Пятой”. И также ясно мы знаем, хотя в данном случае автор и не договаривает, что его белый двойник, Питер Гедж, последний из предателей, когда-нибудь станет президентом Соединенных Штатов. Роман имеет огромное агитационное значение. Трудно найти во всей мировой литературе более яркую иллюстрацию марксистского учения о государстве. Его следует горячо рекомендовать, в особенности для наших рабочих и клубных библиотек и читален. В.И. Почему я думаю, что авторство этого текста, в отличии от рецензии на книгу Э.Синклера из предыдущего номера "Сиб. Огней" принадлежит В.А. Итину, а не В.И. Ленину: 1. «Белого двойника, президента Соединенных Штатов» опять же оставим на откуп Зигмунду Фрейду. 2. Сравните тон этой рецензии с предыдущей синклеровской рецензией. Как-то вяло, а было – просто взахлеб! Не так его волнует, что ли этот Эптон Синклер? Или это всемирная скорбь о несправедливости мироздания, делающего таких гадов, как этот Гедж – президентами? 3. Самое интересное, что автор этой рецензии, видимо хорошо знающий английский (как я уже сказал в № 3 была его рецензия на учебник Берлица, где он даже отмечал ошибки), в этой рецензии именует Upton Sinclair – Эптоном Синклэром, а в предыдущей – Уптоном Синклером !? Как бы в новой и старой русской традиции. Можно было бы подискутировать, что эти рецензии писали два разных человека, но
вероятнее всего, конечно, что книги были так подписаны на обложках: одна – Уптоном, а другая Эптоном. Честно говоря, я не пришел ни к какому выводу: написал ли рецензию на посмертный сборник Гумилева Ленин или это был Вивиан Итин. А сейчас ещё, совсем некстати, вспомнил историю доктора Джекила и мистера Хайда… Но кто же такой был тогда И.С. ? Как видите, хроника эта имеет дурную тенденцию затягиваться, как ни старайся ее завершить! В №5 за 1922 г. в отделе рецензий «Сиб. Огней» появляется еще кипа рецензий подписанных уже: И.С. , и даже И. С-н (!) Я представил себе, как в этом месте рассмеялся бы историк опытный, например, Эдвард Радзинский и сказал бы: – История любит такие шутки! Но здесь, вроде бы, разгадка лежит на поверхности – также одна из рецензия подписана:
И. Скокан, да и посвящены они все сугубо технической тематике, толи металлургии, толи машиностроению. Правда одна из них, хоть и техническая (подписанная И.С.), вызывает у меня подозрение, что автором ее мог быть Сталин. О, этот человек знал толк не только в языкознании, он и пироги бы Вас печи научил, будь вы даже пекарь, а уж сапоги тачать – так сам Бог ему велел. Но он не хотел тачать сапоги, а хотел учить, как их тачать. И, в общем – преуспел. В общем, это Загадка! А рецензия из №4, посвященная «нэ скромной книжицэ таварища Буйскых», в общем, не вписывается в ряд рецензий, которые можно было бы приписать технарю И. Скокану. 26.05.04 7:47 pm Спел бы я осанну интернету, но увы, похож он больше на свалку всякой всячины, чем на Единый Информаторий из мира Полудня братьев Стругацких, также как и наш мир не похож на сферу разума. Замечу только, что и Максим Каммерер тоже долго получал какую то странную, противоречивую информацию о Льве Абалкине, несмотря на то, что жил в воображаемом мире Разума XXII в. (См. фант. повесть "Жук в муравейнике") Что уж говорить о такой фигуре, как вождь мирового пролетариата? В общем, до сих пор о болезни Ленина в сети довольно много противоречивой информации. Мы же вычленим главное, не противоречащее разным источникам: 1. Удар у Ильича приключился в мае 1922, следовательно № 1 (мартовский) "Сиб. Огней" он вполне мог получить и прочитать.
2. В июле Ленин был уже на ногах, а с начала октября 1922 – официально на работе. Мог ли он, скажем в августе, написать и отослать в "Сиб. Огни" рецензию на посмертный сборник Гумилева? А почему нет!? Наш № 4, где была опубликована эта рецензия, вышел в сентябре 1922 г. 27.05.04 7:35 am
RE: Еще раз про методику «вивианы»
Мои мечты… они чисты, В какой то момент работы над этой статьей я почувствовал, что мне стало всё равно кто написал эту статью – Ленин или его «одноинициалец». Это произошло не потому, что я перестал верить в свою гипотезу, захлебнулся от обилия всплывающих совершенно недоказуемых предположений или потому, что ИЗНАЧАЛЬНО ясно, что даже если бы мне посчастливилось добраться до Ленинских – Сталинских архивов, то искать в них истину, после десятилетий их перетряхивания идеологическими вертухаями всех последующих царствующих династий – занятие абсолютно глупое…
Просто я почувствовал некое ПРОСВЕТЛЕНИЕ, словно перешел на какой то иной уровень понимания. Я повторю: человек – убивший, или не пощадивший, или восславивший всё это – какая разница? Я изначально задумал сделать этот материал, как хронику развития гипотетической идеи, показать идею в динамике, чтобы читатель наблюдал (узнавая синхронно с автором), как версии возникают, сверкают ослепительным светом, затмевая разум, и… отбрасываются. Передёргивания, естественно, не допускаются – оставим их УкрИзбиркому и его российским предтечам :) Я говорю это не потому, что я такой кристально честный человек, или паче того, хотел бы им прослыть. Мошенничество не нужно в таком деле потому что… возникают новые мысли. Я до сих пор склоняюсь к тому, что пресловутую рецензию написал Ленин.
Вспомните стихотворение Н.С. Гумилева «Слово»: Солнце останавливали словом, / Словом разрушали города. За словом всегда стоит ЭНЕРГИЯ. В рецензии на сб. Гумилева эта энергия откровенно ТЕМНАЯ. Там каждый абзац – упрек убитому поэту: Муза Дальних Странствий Ваша любимейшая из муз? Негусов и богдыханов… Неисправимый Аристократ… Не бояться и делать что надо… ? И никто, надеюсь, не повторит вслед за поэтом: "Как все это просто, хорошо и совсем не больно" Вот такое и мог написать человек – непощадивший; кроме того, уверенный в своей правоте и, как ни странно – ищущий себе оправдания…
Почему высокопоставленный москвич мог поступить именно так? Понимаете, очень много было слухов и апокрифов вокруг смерти Гумилева: «заступничество Горького», «запоздавшая телеграмма», «злодей Зиновьев», «Ленин не хотел его убивать» и т.п. (кстати, подобные слухи сопровождали и расстрел царя и его семьи). И слухи эти ходили в основном среди интеллигенции. А я в этих слухах увидел вот что:
«У интеллигента, особенно у российского, который только и может жить на содержании, есть одна гнусная полудетская черта. Он никогда не боится нападать на то, что подсознательно кажется ему праведным и законным. Как ребенок, который не очень боится сделать зло своим родителям, потому что знает – дальше угла не поставят. Чужих людей он опасается больше… Нет, интеллигент не боится топтать святыни. Интеллигент боится лишь одного – касаться темы зла и его корней, потому что справедливо полагает, что здесь его сразу могут трахнуть (в непристойном смысле этого слова) телеграфным столбом» В. Пелевин «Чапаев и Пустота» А высокопоставленный москвич он себя к интеллигенции не причислял (думаю, что он даже бы не обиделся на меня за то, что я его плебеем назвал). И ему такие слухи не нужны были. Хотя, убив Гумилева, он, как минимум, проявил неблагородство. Как у Пушкина было в «Полтаве»? «И за учИтелей своих, заздравный кубок поднимает…»
Куда там… Мало в вожде было того РУССКОГО, что заставляет гордиться этим именем прилагательным. Того, что составляло сущность этого странного существа – которого мы знаем как Николая Степановича Гумилева. Прагматизма, вот, у вождя было – выше крыши. Я ни сколько не сомневаюсь, что он мог, например, и деньги немецкие брать, только действовал он всегда в СВОИХ интересах. Но убийство Гумилева это было – СОБЫТИЕ, даже в революционной России. И я думаю, Ленин бы не постеснялся прокомментировать его и пригрозить пальчиком – интеллигенции, в первую очередь. Но в открытую он не стал бы этого делать, потому что вот эту свою внутреннюю неправоту – неправоту сердца, неправоту подсознательную – он ощущал. У него ведь было сердце, он тоже кого-то любил. Но он был абсолютно неверующим. А примат разума, воспринимаемый как догма, он ведь «приматом» и становится – Обезьяной.
Меня так ошеломила эта рецензия, что я увидел в ней вообще злодейский иезуитский умысел: «письма издалека», из уездного города Н. пустить слух. Чтобы это говорилось шепотом, недомолвками. Чтобы даже если бы кому нибудь и пришла в голову мысль – кому в реальности принадлежал этот псевдоним, чтоб боялся даже подумать, ибо «никто, надеюсь, не повторит вслед за поэтом: "Как все это просто, хорошо и совсем не больно"» А «реальное» истолкование – вот оно – Вивиан Итин. Как все просто. Было это так или не так – не знаю. Но оно скоро пришло – это время. Время недомолвок: «Мы живем под собою не чуя страны». Как я уже писал – на сайте русской фантастики при цитировании этой рецензии «слегка» передернули. Я уже готов был в клочья порвать этого Вивиана Итина. А потом увидел, что автором этой подтасовки является дочь писателя. Она ведь защищала своего отца – репрессированного человека. Она, вероятно, понять не могла, почему же он так написал…
А может, это и не он писал, а только инициалы свои дал взаймы! Или у него их взяли, не спросив его (но это мало вероятно, поскольку вождь был все же воспитанным человеком и этикой обладал, только она была «классовой»; также он был интернационалистом – этого у него не отнимешь, а вот в плане культуры это был человек довольно однозначный и тупой, вскормленный скорее субкультурой и никогда этого и не понимавший). История, все же, это не физика и не математика, понимаете, гипотезы, всё – гипотезы.
Хотя, конечно, бывали и такие случаи, когда античный ночной горшок за царское блюдо для торжественных приемов принимали… Сложились уже миф о Ленине, миф о Гумилеве. Сказатели, как говорится, разные… Или, как правильно сказать – сказители? (некоторые, наверное, – ИСказители :). Пришлось и мне немножко полазать по сайтам, поначитался я этой сусальной ленинианы… О-о-о… Я не собираюсь воевать с этими несчастными стариками, создавшими себе такую религию, поднявшую этого человека на высоту Будды или Христа. Хотел бы только сказать, что они людей учили, а не расстреливали. Старая идеология ушла, а время новой еще не пришло – вот это и есть настоящее время. Но почему точек над I никто не расставляет? Бог, ты мой – 2004 год! У них до сих пор мавзолей и гимн советского союза – вот уж кощунство так кощунство. Бред, какой то!
Мавзолей – это, казалось бы, мелочь. На нынешнем этапе своего существования я далек от какой либо мистики, может быть, потому что моя миссия как поэта уже завершена. Но я все равно думаю, что давно уже Ленина нужно похоронить по человечески.. 25.11.04 9:38 pm
Эпилог
Итак, попробуем собрать все кусочки нашей мозаики:
Гипотетическая реконструкция событий 1921 – 1922 г. В августе 1921 г. в Петербурге арестован и обвинён в контрреволюционном заговоре (по делу Таганцева)
поэт Н.С. Гумилев. Ряд видных литераторов в попытке спасти поэта прибегают к посредничеству А.М. Горького, который ходатайствует за Гумилева перед Лениным. Ленин не любит Гумилева, ему не нужен в революционной России поэт, чьи стихи олицетворяют собой образ мужественного русского человека – поэта, путешественника, воина (Гумилев известен как отважный войн, герой первой мировой, дневник которого ("Записки кавалериста") печатался во время военных действий в центральной прессе). Ленин отдает приказ о расстреле Гумилева. В августе 1921 г. поэт, чья вина ни коим образом не была доказана следствием, расстрелян. Всё это происходит во время массового террора большевиков. Тем не менее, в среде интеллигенции (ищущей себе оправдания за непротивление большевикам, несмотря на все творимые ими злодейства) ходят слухи о том, что Ленин не хотел расстреливать Гумилева; о том, что в этом виноват Зиновьев; о неуспевшей телеграмме и т.п. Возможно, эти слухи достигают ушей Ленина. Ленин уверен, что поступил правильно, он нисколько не сожалеет о смерти поэта. Известно его высказывание по поводу Гумилева: – Мы не можем целовать руку, поднятую против нас! Ленин не постеснялся бы высказаться по поводу расстрела поэта и в центральной прессе, но, наверное, его смущает известность и репутация Гумилева, к тому времени избранного Председателем Петроградского общества поэтов, и может быть то, что Поэт в России – больше чем Поэт.
В марте 1922 г. в Новониколаевске выходит № 1 толстого литературного журнала "Сибирские Огни". Ленин всегда живо интересуется всеми делами происходящими в России, поэтому весьма вероятно, что в апреле 1922 г. первый номер журнала попадает в руки вождя (Гражданская война окончена и Транссиб благополучно работет, поэтому за месяц журнал вполне мог попасть из Новониколаевска в Москву). Ленин читает этот номер и, в том числе, стихотворение Вивиана Итина (молодого сотрудника этого журнала, автора первого советского научно-фантастического романа).
В мае 1922 г. с Лениным приключается удар и он на несколько месяцев оказывается заточенным в Горках, под неусыпным присмотром тов. Сталина. В июле месяце Ленин уже на ногах. Он понемногу начинает читать и писать. Возможно, во время реабилитации ему вновь попадает на глаза сибирский журнал, поскольку вначале он читает только художественную литературу. В августе Ленин окреп уже настолько, что может связно писать. Он решает высказаться по поводу Гумилева. Он пишет рецензию на вышедший в конце 1921 г. посмертный сборник поэта, подписывает ее инициалами – В.И. и решает отослать её в провинцальный журнал, считая, что большая часть читателей воспримет её автором Вивиана Итина, а другая часть (для которой она собственно и написана) – поймет... И навсегда онемеет от ужаса.
Возможно, Ленин посвятил в свой замысел Сталина, и предложил ему поучаствовать в обогащении провинциального журнала статьями столичных знаменитостей. Сталин пишет разгромную рецензию на книжку воспоминаний революционера Буйских, вышедшую в местном Новониколаевском издательстве и подписывает её – И.С. Рецензии фельдъегерем отправляют в СибОгни, где они и напечатаны в №4 в октябре 1922г. Парадоксален, но возможен ответ редакции той же монетой (на уровне подсознательного сообщения), догадавшейся (знавшей) о вмешательстве столь высокопоставленных московских авторов. В том же №4 редакция публикует открытое письмо авторам, где сетует на то, что многие столичные знаменитости перепечатывают в их скромном журнале уже напечатанные ранее произведения. Возможно, Ленин и Сталин, печатаются в СибОгнях и в № 5, подписываясь – В.Л. и И.С-н – соответственно. В январе 1923 г. Ленин заболевает окончательно. В 1924 г. он умирает.
Сотрудник СибОгней Вивиан Итин знает, а может догадывается, что под его инициалами в 1922 г. была напечатана рецензия вождя, что наполняет его душу гордостью. Он продолжает работать в журнале, становится его главным редактором, много пишет, принимает участие в полярной экспедиции. Но к середине тридцатых он начинает понимать масштабы репрессий. Он публикует самоубийственные стихи о тиранах, и его парадоксальным образом не трогают! (Сталин знает о Ленинской проделке, поскольку сам в ней участвовал). Но, в конце концов и Вивиан Итин попал в сталинскую мясорубку. Он заключен в тюрьму и расстрелян. © Бонсай, 2004-2007 гг.
(из переписки на форуме сайта www.gumilev.ru)
А ты, убийца дальний, кто ты?!
О, пожелтевшие листы,
Шагреневые переплеты.
Н.С. Гумилев
– А почему же Вы не уехали в Ваши Дальние страны?
– Неисправимых нельзя исправить, но можно уничтожить!
– Вот мы и сделали, что надо!
